Наставления Аджана Сумедхо – Пустота и форма

Алексей Севериненко

12/10/2016 ·

что такое пустота и с чем её едят в медитации.
________________________________________________

Пустота и форма

Когда ваш ум спокоен, прислушайтесь, и вы сможете уловить в своем уме этот вибрирующий звук — «голос безмолвия». Что это такое? Звук внутри уха или внешний звук? Или это звук ума? Или звук нервной системы? Или чего-то еще? Чем бы он ни был, он всегда налицо, и им можно воспользоваться в медитации, направив свое внимание к этому звуку.

Узнавая, что всё возникающее исчезает, мы начинаем смотреть на то, что не возникает, не исчезает и всегда здесь. Если вы пытаетесь думать об этом звуке, подыскивать для него название, требовать от него помощи в достижении чего-то, тогда, конечно, вы пользуетесь им неправильно.

Это просто точка отсчёта, с которой вы сообразуетесь, достигнув пределов ума; это конец ума, насколько мы в состоянии его наблюдать. Поэтому вы можете начинать наблюдение, исходя из этой точки отсчета. Вы можете думать и всё-таки слышать этот звук (т.е. когда вы сознательно думаете); но когда вы захвачены мыслями, вы забываете о нем, более не слышите его. Поэтому если вы затерялись в своих мыслях, то, как только осознаете, что вы снова думаете, обратитесь к этому звуку, слушайте его в течение долгого времени. Там, где раньше вас увлекали эмоции, навязчивые состояния или возникающие препятствия, вы теперь сможете практиковать, осторожно и очень терпеливо размышляя о каком-то конкретном состоянии ума как об аничче (анитье), дуккхе и анатте (анатмане) — и затем отпуская его. Это осторожное, тонкое освобождение; вы не отталкиваете от себя с шумом и грохотом те или иные состояния; поэтому ваше отношение, ваше правильное понимание важнее, чем всё остальное. Не делайте чего-то особенного из этого звука молчания. Люди приходят в возбуждение, полагая, что они чего-то достигли или нечто открыли; но такое отношение — это само по себе ещё одно обусловленное явление, которое вы создаете вокруг тишины. Это очень трезвая практика, она не возбуждает; пользуйтесь ею искусно и осторожно для того, чтобы отпустить, а не для того, чтобы цепляться за мнение о каком-то своём достижении! Что препятствует практикующему продвигаться в его медитации, так это мнение о том, что благодаря ей он чего-то достигает!

Итак, вы можете размышлять о состояниях тела и ума и сосредотачиваться на них. Вы можете пройтись своим вниманием по всему телу, распознавая различные ощущения, такие как дрожь в руках или ногах; или вы можете сосредоточиться на любой отдельной точке своего тела. Почувствуйте ощущение языка во рту, когда он касается нёба, или ощущение верхней губы, касающейся нижней; или просто направьте осознанность на ощущение влажности во рту или давления одежды на ваше тело — просто эти тонкие ощущения, которые мы не даём себе труда замечать. Останавливаясь на этих тонких физических ощущениях, сосредотачивайтесь на них, и ваше тело освободится от напряжения. Человеческому телу нравится, когда его замечают. Оно чувствует, когда на нем сосредотачиваются мягко и с миром; но если вы невнимательны к нему, если ненавидите это тело, оно становится поистине совершенно невыносимым.

Помните, что нам придётся жить в этой структуре в продолжение всей оставшейся жизни. Поэтому вам лучше научиться тому, как жить в нем с хорошей установкой. Вы говорите: «О, тело не имеет значения, это просто нечто отвратительное; оно стареет, болеет, умирает. Тело не важно, важен ум». Такое отношение весьма обычно среди буддистов! Но на самом деле сосредоточение на теле требует терпения; и это нужно делать, не тщеславясь своим телом. Тщеславие — это неправильное использование человеческого тела; а эта осознанность, когда она охватывает все ваше тело, орган за органом, — искусное средство. Это не средство подкрепления чувства «я»; это просто акт доброй воли, когда вы охватываете вниманием живое тело, которое, тем не менее, не является вами.

Итак, ваша медитация сейчас направлена на пять кхандх (скандх) и на пустоту ума. Исследуйте их, пока не поймёте вполне, что всё возникающее исчезает и остаётся безличным. Тогда отсутствует цепляние за что-либо, отждествляемое нами с собой, и вы свободны от этого желания знать себя как некое постоянное качество или какую-то субстанцию. Это освобождение от рождения и смерти.

Этот путь мудрости не заключается в развитии сосредоточения, чтобы войти в некий транс, чтобы подняться ввысь, уйти от вещей. Вам нужно быть очень честными относительно своих намерений. Медитируем ли мы для того, чтобы убежать от вещей? Стараемся ли войти в такое состояние, где сможем подавить все мысли? Эта практика мудрости оказывается очень мягкой; она даёт возможность проявляться даже самым ужасным мыслям и отпускает их. У нас имеется как бы аварийный люк, как бы предохранительный клапан, при помощи которого вы можете выпустить пар, когда давление оказывается слишком высоким. Обычно, если вы видите много сновидений, вы можете выпускать пар во время сна. Но разве благодаря этому приходит какая-либо мудрость? Будто мы — бессловесные животные; вы вырабатываете определенную привычку, затем доходите до истощения, до аварии; затем, воспрянув, вы снова что-то делаете — и снова очередная авария. Но путь, о котором мы говорим, — это тщательное исследование и понимание ограничений, налагаемых на нас условиями смертных тела и ума. И вот вы развиваете способность отвернуться от обусловленного и разрушить ваше отождествление со смертностью.

Вы прорываетесь сквозь эту иллюзию смертности — но я также не говорю вам и того, что вы представляете собой некое бессмертное создание, потому что тогда вы станете цепляться за это! «Моя истинная природа едина с окончательной, абсолютной Истиной. Я един с Господом. Моя подлинная природа — бессмертное, вневременное, вечное блаженство». Но обратите внимание на то, что Будда воздерживался от употребления поэтических вдохновенных фраз; не то, чтобы они были ошибочны; дело в том, что мы привязываемся к ним. Мы застряли бы в этом представлении о тождестве с наивысшим, о единстве с Богом, о вечном блаженстве в бессмертной обители и тому подобном. Когда вы говорите о таких вещах, у вас сверкают глаза. Но гораздо более искусным будет наблюдение этой склонности к наименованию или концептуализации неконцептуализируемого, желания смочь кому-нибудь об этом рассказать или описать это — для того, чтобы почувствовать, что мы уже чего-то достигли.

Важнее наблюдать это желание, нежели следовать ему. Это не значит, что у вас вообще нет никакой реализации; дело в том, чтобы проявлять такую осторожность и такую бдительность, которые не дадут вам привязаться к этой реализации; потому что если вы к нему привяжетесь, это, разумеется, приведёт вас только к новому разочарованию.

Если вы действительно уноситесь вдаль, как только вы поймёте это, остановитесь. Разумеется, не следует накручивать в себе чувство вины, не следует разочаровываться; просто остановитесь. успокойтесь, отпустите, отпустите это. Заметьте, что у религиозных людей бывают разные прозрения — и их глаза сверкают. Христиане-неофиты прямо-таки пылают рвением! Это также весьма впечатляет! Должен признаться, что зрелище таких сияющих лиц производит сильное впечатление. Но в буддизме подобное состояние называется «саннья-випалласа», или «безумие медитации». Когда хороший учитель видит, что вы находитесь в этом состоянии, он отсылает вас в лесную хижину и запрещает вам к кому-либо приближаться! Помню, как я прошёл через это в свой первый год в Нонг-кхае до того, как ушёл к аджану Ча. Я думал, что достиг полного просветления, когда просто сидел в своей хижине в одиночестве. Я знал всё в мире, я всё понимал, я сиял от счастья и… но мне не с кем было поговорить. Я не умел говорить по-тайски, а потому не мог пойти к тайским монахам и надоедать им своими речами. Но вот однажды туда случайно забрел британский консул из Вьентьяна, и кто-то привёл его в мою хижину… и я набросился на него с удвоенной энергией! Он сидел в обалдевшем состоянии; как англичанин, он был чрезвычайно, чрезвычайно, чрезвычайно вежлив, и всякий раз, когда он вставал, чтобы удалиться, я не отпускал его. Я не мог остановиться; это было подобно Ниагарскому водопаду, из меня рвалась эта невероятная энергия и я сам был не в силах ее остановить. Наконец он ушел, как-то сумел вырваться; и больше я никогда его не видал. Как вы думаете, почему?!

И вот когда мы проходим через этот опыт, важно узнать его. В нём нет ничего опасного, если вы знаете, что это такое. Будьте терпеливы по отношению к нему, не верьте ему, не погружайтесь в него. Заметьте, что буддийские монахи никогда не пускаются в разговоры о том, на каком «уровне просветления» они находятся. Об этом просто не говорят. Когда люди просят нас учить их, мы учим их не своему просветлению, а четырём благородным Истинам, пути, который приведёт их самих к просветлению. В наши дни есть всякие люди, провозглашающие себя просветлёнными, Буддами Меттейями (Майтреями), аватарами, и все они имеют множество последователей. Люди верят всему этому очень легко и охотно! Но Будда делал ударение на том, чтобы распознать явления такими, какие они есть, а не верить в то, что говорят или утверждают другие люди. Это — путь мудрости, на котором мы исследуем, изучаем границы ума. Увидьте и засвидетельствуйте: «саббе санкхара аничча (сарва санскара анитья)», т.е. «все обусловленные явления непостоянны»; «саббе дхамма анатта (сарва дхарма анатма)», т.е. «все явления безличны».